Ночью Чернову снились насаженные на вертела трупы. Вторыми ртами ощерились на горлах резаные отверстия. Из них капала в огонь черная кровь и противно шипела. Ручки вертелов крутили какие-то непонятные существа пританцовывающие вокруг костра. По коже от страха побежали мурашки, и Юрий проснулся. Приподнявшись с дивана, он посмотрел в окно, и ему показалось, что между деревьями что-то движется. Он долго всматривался в темноту, распаляя себя и собираясь выйти на улицу. Наконец успокоившись, он снова лег и проснулся уже в одиннадцатом часу утра. Проснулся с явным убеждением, что беспамятные и покойники в лесах, отношения к друг к другу не имеют. Все это конечно криминал, но ноги у этих проблем растут с разных сторон. Чернов пошлялся по даче, но приятеля нигде не обнаружил. Лишь через час он наткнулся на записку, лежавшую на кухонном столе. Пончик извинялся, объяснял причину скоропалительного отъезда в Тверь срочным вызовом и обещал на следующий день вернуться.
Найдя Пончиковы сапоги, Юрий надел их и пошел в лес, желая пообщаться с природой. Солнце нежно пробивалось сквозь густую еще листву березняка, комаров было мало, а сапоги мягко пружинили на плотном травяном ковре. Попадались грибы, но Чернов решил кроме белых никаких не брать. То ли не наступила еще их пора, то ли уже прошла, а может приезжий плохо знал грибные места, но белые ему не попадались, и лишь дойдя до сосняка, он наткнулся на веселую семейку белых грибов. Он нагнулся за ними и вдруг боковым зрением увидел на соседнем пне разомлевшую от солнца гадюку. Змея, услышав шаги, очнулась от дремы, подняла голову и повернулась к нему. Ее взгляд был пустым и равнодушным. Чернов выпрямился и, не поворачиваясь, сделал несколько шагов назад. О грибах не могло быть и речи. В душе шевельнулся первобытный страх, лоб покрылся испариной, а руки стали скользкими от пота. Гадюка опустила голову и с явным презрением снова свилась кольцом. Чернову стало стыдно перед самим собой за неконтролируемую вспышку животного страха. Гадюку захотелось ударить чем-нибудь тяжелым или забить кирзовыми сапогами, но подручного инструмента не было, а резиновые сапоги не внушали доверия. Эта неприятная встреча испортила настроение и отбила все желания. Вспомнились старухины слова о безногой, безумный сон про хула-хуп и на душе стало противно до омерзения. Уже не хотелось никакой прогулки. Расстроенный Чернов плюнул в сердцах в сторону пня, развернулся и пошел назад, в сторону дачного поселка. Остаток дня прошел тоскливо и скучно, оставив на душе тяжелый осадок. Ночь прошла беспокойно, в кошмарах. Снова снились какие-то непонятности, и Чернов даже пару раз просыпался в холодном поту.
На следующий день Пончик не появился. Чернов чувствовал себя в пустом поселке, словно зек на зоне. Машины чтобы уехать не имелось, а пешком до ближайшего автобуса, по рассказам Луки, пришлось бы шагать километров шесть. Боясь разминуться с другом, он обреченно сидел в кресле-качалке на заднем дворе дачи и смолил одну за другой сигареты. Ко всему прочему отключилось электричество, а зарядка на сотовом телефоне села. Так что и позвонить никакой возможности не было. Мысли в голове Чернова вертелись далеко не радужные, да и настроение оставляло желать лучшего. Мужики, потерявшие память, сумасшедшая бабка с разговорами о конце света, трупы с перерезанными шеями, еще больше расшатали его нервы. На душе стало совсем неспокойно, и черные мысли полезли в голову. — Просто череда событий, какая-то. И что самое страшное, я не могу дать им никаких объяснений. Я абсолютно беспомощен. Блуждаю в этой истории как в потемках. Но ведь все не просто так. Почему именно ко мне сливается вся информация? Неужели никто кроме меня не задумывается всерьез над тем, что происходит? Пончиковы объяснения про стресс, психологическую атаку меня не устраивают. Слишком все запутано… А объяснение у этой истории должно быть очень простым. Надо только подумать. Необходимо уцепиться за ниточку и тогда я смогу размотать весь клубок. Но где эта ниточка? Маньяк? Костик? Вихров в морозильнике? Пропадающие мальчишки? Что? Что ключевое? И самое главное, как-то там Марина? — думалось ему. — Что-то она поделывает?
Шереметьев приехал в поселок только через день. Не смотря на то, что электричество дали, телефон у Чернова так и не заработал. В нем сработала блокировка, а пароль для включения он не помнил. День был теплым и солнечным. Сидеть в доме в такую погоду было просто грешно, и друзья снова пошли на берег реки. Лука на этот раз затеял грибной суп. Разведя на берегу костер, он колдовал над котелком, посыпая кипящий отвар какими-то целебными травками.
— У тебя телефон с собой, — хмурясь, спросил Якова Чернов и подбросил в костер сухую ветку.
— Как всегда. Я без него как без рук. Другое дело, что я его периодически отключаю. Ты же сам видишь. Достали. Шагу без руководства сделать не могут. Тебе позвонить, что ли надо? Так на.
Чернов взял телефон и отошел от костра. Набирая номер, он медленным шагом уходил все дальше и дальше от друга, пытаясь подсознательно скрыть от того разговор. Сигнал с трудом пробивался через расстояние и, наконец, нашел адресата. Абонент снял трубку и холодным Марининым голосом ответил.
— Слушаю.
Неприятные мысли запрыгали в сознании Чернова. — Не узнала мой голос? Почему не рада? Разбудил что ли? — Маринка, родная! Ты чего хмурая, разбудил? — проговорил он и почувствовал, что сердце в груди сжалось и как бы замедлило ход.
— Да нет. Просто…
— Просто так ничего не бывает… Забываешь меня в разлуке… Кто там на мое место претендует? Приеду голову оторву! Чего молчишь? — из телефона не доносилось не звука. — Я домой собираюсь… Не слышу восторга. Ты чего там, опять заснула?
— Я не сплю и слышу тебя прекрасно.
— Да уж, поговорили… В общем, послезавтра буду. Как приеду сразу позвоню…, - он ждал хоть какой-то реакции на свое сообщение, но вместо этого услышал в трубке короткие гудки. — Связь плохая, — подумал он и снова набрал номер. Женский металлизированный голос проинформировал его, что абонент выключен или в данное время не доступен. — Твою мать, — выругался Чернов и так сильно сжал в руке аппарат, что чуть его не раздавил.
Яшка принял известие об отъезде друга недовольно.
— Делать тебе нечего. Отдыхал бы. У меня по программе еще пара вылазок на охоту. Да и на рыбалку в одно заветное место хотел тебя свозить… Зачем тебе домой? Тебе прям больше всех надо.
— Яш! Не бубни, — огрызнулся Чернов. — Неужели ты не чувствуешь? Напряжение нарастает. Нарастает с каждым днем. Масса вопросов и ни на один из них нет вразумительного ответа. У тебя тут мертвых детей находят, а у меня беспризорники пропадают. Беспамятные в Москве по рельсам шляются, да и у тебя вон их сколько… Что-то здесь не так. Мне надо во всем разобраться. Я чувствую, здесь все не так просто. Если не я, то кто? Яш! Ну, пойми же ты. В следующем году снова встретимся. А программу твою, мы почти всю выполнили. Если тебе, что известно станет, ты мне позвони. Номера знаешь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});